Нечитайлов М.В.

Нидерландская армия времен Столетней войны

В начале Столетней войны Нидерланды находились в союзе с Англией. Именно Фландрия стала участницей и свидетельницей первых сражений этой войны. В это время главными союзниками Англии (за щедрые денежные субсидии и «фьеф-ренты», денежные феоды) были герцог Рено Гельдернский, граф Гийом де Эно (Геннегау) и герцог Жан III Брабантский, хотя граф Фландрский Луи де Невер (в отличие от своих горожан) сохранял верность Франции. Но никакого взаимодействия между ними не было. Поэтому Эдуард III, надо отдать ему должное, не слишком обольщался в отношении боевых качеств своих союзников.

В осаде Камбрэ 1339 г. участвовали молодой граф Гийом де Эно с дядей, Жаном де Эно, а также контингенты герцога Гельдернского, маркиза Жюлье, маркиза Бранкебурха (Бранденбургского?), маркграфа Меййсенского, граф Монского, графа Сальма, сира де Фокемона и мессира Арнуля де Блакеэна (по Фруассару).

  При Биронфосе в том же году английский король поставил англичан в передние ряды. Войска Брабанта были в тылу. Прочих нидерландцев (герцога Рено, графа Гийома и иных) и немцев король назначил во вторую линию. Всего же, согласно Фруассару, при Биронфосе германские и нидерландские союзники Эдуарда выставили ему 46 знамен, 140 штандартов и 15000 человек: по 1000 у Жюлье и герцога Рено, по 2000 у Эно и Брабанта, и т.д. Вдобавок, еще в собственно английской армии состояло свыше 800 латников-«иностранцев» из Нидерландов, Германии и т.д.

  Вот как об этом повествует Фруассар:

  «Мы расскажем сначала о расположении англичан, которые вытянулись на поля и хорошо и дельно стали тремя баталиями, и все три пешие, и поместили своих лошадей и снасть [т.е. обоз] в лесок, что был позади них, и расположили все свои повозки позади его и укрепили его. Первую баталию составили герцог Гельдернский, граф де Жюлье, маркиз де Бланкебург [?], мессир Жан де Эно, маркиз де Мизе [маркграф Мейссенский], граф де Мон, граф де Сальм, сир де Фокемон, мессир Гийом де Дювор, мессир Арнуль де Блакеэн и немцы; и было в этом первом отряде (route) 22 знамени и 60 штандартов, и было добрых восемь тысяч ладных людей.

Во второй баталии был герцог Брабантский: с ним были все бароны и рыцари его страны; в первую очередь сир де Кук, сир де Берг, сир де Бреда, сир де Розелар, сир де Воселар, сир де Бодрезен, сир де Бурньиваль, сир де Сконневор, сир де Витем, сир де Арско, сир де Букеор, сир де Газебек, сир де Дюффль, мессир Тьерри де Валекур, мессир Расс де Гре, мессир Жан де Газебек, мессир Жан Пилитр, мессир Жан де Коттеребб, мессир Готье де Оттеберг, три брата де Арлебек и мессир Анри Фландрский … и несколько других рыцарей и баронов; и кое-кто из Фландрии, кто стоял под знаменем герцога Брабантского, такие, как сир де Аллевен, мессир Гектор Виллен, мессир Жан Родэ, сир де Грютуз, мессир Вафлар де Жистель [Вульфар де Жистель], мессир Гийом де Страт, мессир Гуссин де ла Мюэль и несколько иных; и имел герцог Брабантский до 24 знамен и 80 штандартов: было добрых семь тысяч воинов, все ладно скроенные люди.

В третьей баталии, и самой большой, был король Англии и великое множество добрых людей из его страны с ним; и в первую очередь его кузен граф Генри де Дерби, сын мессира Генри де Ланкастера Кривая Шея, епископ Линкольнский, епископ Дарэмский, граф Солсбери, граф Нортгемптон и (граф) Глостер [в реальности Глостер остался в Англии], граф Суффолк, граф Герефорд (?), мессир Робер де Артуа, который именовался графом Ричмондом в Англии …, мессир Реджинальд Кобхэм, сир де Перси, сир де Рус, сир де Моубрей, мессир Луи и мессир Джон де Бошан, сир де ла Варр, сир де Эйтон, сир де Бассет, сир де Фицуолтер, мессир Готье де Мони, мессир Хью де Гастингс, мессир Джон ле Лайл, и многие другие, которых я не могу всех назвать. И король английский посвятил нескольких в рыцари, и средь них был мессир Джон Чандос. 

… Имел король английский 28 знамен и около 90 штандартов, и могло быть в его баталии около 6000 латников и 6000 лучников. И поставили другую баталию на крыле, возглавили которую граф Уорвик [в реальности оставался в Англии] и граф Пембрук, сир де Беркли, сир де Мальтон и некоторые другие добрые рыцари; и были они верхом, чтобы подкрепить баталии, которые бы дрогнули; и было в этом арьергарде около 4000 латников и 2000 лучников».

А так, согласно тому же Фруассару, проходила осада Турнэ:

«В то время означенный король Англии выступил из Гента, в сопровождении семи графов из его страны, двух прелатов, 28 баннере, 200 рыцарей, 4000 латников и 9000 лучников, не считая пехотинцев; с ними и с отборной конницей графа де Эно и 40000 фламандцев Якоба ван Артевельде, он полностью обложил город Турнэ. Осада длилась долго, и многие отважные деяния случились за это время…».

  Но во время осады были активны только англичане и фламандцы, кое-какую помощь оказали войска графа Эно, хотя брабантские войска не участвовали вообще. И в битве при Сен-Омере, случившейся тем же летом, основу войска Робера де Артуа составляли именно 10000-15000 фламандских ополченцев городов Южной Фландрии.

  Возможно, неуважение со стороны английского монарха (а точнее, то, что он не смог выплатить обещанные субсидии) привело к тому, что граф де Эно перешел на сторону дома Валуа уже в 1343 г. (и сражался при Креси). В том же году скончался герцог Гельдернский. С убийством же Якоба ван Артевельде (фактического правителя Гента) и изменой герцога Брабантского союз и вовсе распался (1345 г.). Однако город Гент на протяжении большей части этого столетия нередко выступал в роли союзника Англии. Но когда в 1382 г. регент Гента Филипп ван Артевельде воззвал к Англии о помощи против Луи де Маля, графа Фландрского, отказ Палаты общин предоставить для этого средства, воспрепятствовал возрождению традиционного англо-фламандского альянса.

  Тем не менее, Нидерланды являются активным участником Столетней войны, а фламандский вопрос – одной из ее причин. Фламандские армии в этот период активно воевали как с французами (Кассель 1328 г., Коммин 1381 г., Роозбеке 1382 г.), так и с бургундскими герцогами (Отэ, Рюпельмонде, Гавере). Фламандцы выступали в начале Столетней войны на стороне англичан против французов (Сен-Омер), а на заключительном этапе войны (например, во время осады Кале 1436 г.) сражались уже за бургундцев против англичан.

  Основу нидерландских армий составляли коммунальные ополчения из членов цехов и зажиточных свободных крестьян. Конницу выставляли дворяне и городской патрициат, имелось немало лучников и арбалетчиков, однако, основную силу фламандцев составляла тяжелая пехота (90 или даже 95% армии).

У фламандских городов существовала тщательно разработанная военная организация. Например, Брюгге делился на 12 округов (voud), в каждом, вероятно, состояло 96 бюргеров (т.е. с имуществом более 300 ливров, вероятно, они служили как всадники) и 511 цеховых ремесленников. Главу округа выбирал городской совет. В малые походы посылалось ополчение 1-2 округов, в большие – 5-6; при необходимости могли дополнительно направляться подкрепления в 3-4 округа.

Все мужчины в возрасте от 15-17 или 21 до 60 лет считались военнообязанными. Из них набирали собственно ополченцев и слуг, последних – из необученных или неквалифицированных цеховых ремесленников для прислуживания воинам в походе, они были вооружены гораздо хуже прочих. Каждый воин сам обеспечивал себя оружием и доспехами. По звуку трубы каждый вооружался и спешил на площадь, там ополченцы выстраивались под своими знаменами по отрядам и коннетабльствам и выступали. Боевым кличем служило название родного города. При Куртрэ кричали «Vlaendren die Leeu!» (Лев Фландрии). Пленных не брали (даже в битвах с соотечественниками – в 1383 г. фламандцы убили герольда, посланного к ним англичанами), за что и французы избивали их беспощадно в случае победы.

  При Куртрэ фламандцы выставили 8000-105000 человек – пехота и несколько сот спешенных рыцарей и оруженосцев. Два года спустя при Мон-ан-Певеле воевало уже 12000-15000 фламандцев.

  К 1340 г. Брюгге с населением 35000 способно было мобилизовать 7000 человек (хотя в 1303 г. только 1254 – 830 ремесленников, 200 арбалетчиков, 100 павезников, 183 сержанта и еще полсотни наемников и телохранителей старшин города), а в первой четверти века даже 8280 хорошо вооруженных бойцов. Правда, в поле обычно выходила только половина (или большая часть воинов), остальные оставались охранять город. Так, в 1340 г. Гент выслал к Эдуарду III для осады Турнэ 5455 солдат, а Брюгге – 6547 (11 vouden?). Крупнейшая армия, которую Гент выставил на протяжении XIV столетия, отправилась на войну с Брабантом в 1356-1357 гг. – не менее 7135 ополченцев. Впрочем, Фруассар заявляет, что город мог выставить 80000 мужчин в возрасте 15-60 лет для своей обороны, а Брюгге в 1382 г. – якобы до 40000 конных и пеших воинов.

В 1382 г. при Беверхуцфельде было 5000-6000 гентцев. Если верить «Хроникам» того же Жана Фруассара, в 1382 г. при Роозбеке сражались около 50000 фламандцев из Гента (якобы примерно 9000 воинов), Алоста, Граммона, Куртрэ, Брюгге, Дамме, Слейса и Вольного округа Брюгге. На стороне французов в той битве находились контингенты Ипра, Брабанта, Эно, Голландии и Зеландии.

При Отэ было около 50000 (Монстреле) или 32000 (Жан Бесстрашный) льежцев, включая лучников-англичан и 500-600 латников. Число погибших в этой битве, согласно одному источнику, составило 8368 (включая всех англичан и 500 латников), хотя бургундские источники заявляют о 8000-40000 убитых. Если верить тому же Монстреле, при Гавере (1453 г.) гентцы лишились 20000 человек, а бургундцы – 16! Комментарии, как говорится, излишни.

  Хотя к цифрам Фруассара и Монстреле надо относиться с осторожностью, список фламандцев, убитых при Касселе (из 16000 фламандцев пали все или 15000, по Фруассару, либо не менее 3185 человек из Приморской Фландрии, согласно документам), показывает, как многолюдны были в XIV веке даже деревни. Гондсхот потерял 122 человека, Адинкерке – 76, Альверингем – 77, Беверн – 80, Варгем – 76 и т.д. Для двух деревень известно число людей, вернувшихся домой из битвы – для Эльвердинга, отряд которого состоял из 49 человек (8 погибших и 41 уцелевшего) и Вату, выставившего 172 человека (из них пал 71, 101 остался в живых).

Контингент города Гента в 1340 году

Округа формировались на основе цехов, обычно территориально совпадавших с определенными улицами. У каждого цеха были свое знамя, казна, предводитель, законы; многие носили одноцветную одежду, ливрею. Совместные праздники, похороны, регулярные встречи содействовали сплочению цехов. За бегство с поля боя наказывали (вплоть до изгнания из города с конфискацией недвижимости), цех брал на себя заботу о семьях погибших.

В XIV многие (а к XV веку – большинство) города имели свои собственные «братства стрелков», занимавшиеся военной тренировкой в свободное время. Это были арбалетчики, реже (как в Лоо) лучники, иногда конные (т.е. ездящие). Однако, поскольку большая часть ополченцев была вооружена древковым оружием, стрелков постоянно не хватало, поэтому при случае охотно нанимали английских лучников. Так, при Роозбеке их было около 60 (или 200), «которые ушли от своих из Кале, думая получить больше выгоды от (службы) у Филиппа (ван Артевельде)». Примерно сорок из них в том бою стояли рядом с Филиппом. И при Отэ в 1408 г. льежская армия насчитывала 100-120 их. В июле 1346 г. к фламандской армии в Генте присоединился по приказу Эдуарда III небольшой английский отряд из латников и 600 лучников.

Конницу, как уже указано, обеспечивали богатые горожане, бюргеры. В Брюгге в 1292 г. бюргеры делились на 5 классов, причем два самых богатых должны были иметь коней фиксированной стоимости (40 и 30 ливров) и броню для них. Льежцы при исключительных обстоятельствах выставляли 700-1000 всадников-ополченцев (как в 1468 г.), но обычно нидерландские города снаряжали лишь несколько сотен. К ним могли присоединяться еще несколько сот конных латников и сержантов местной знати, заключившей союз с городом.

Наконец, в Генте существовало с начала XIV века (вновь установлено в 1379 г.) военизированное братство Белых капюшонов. По словам Фруассара, «белые капюшоны делали и отдавали людям, любившим войну больше мира, ибо им нечего было терять; и они избрали Жана Йоэнса главой всех Белых капюшонов». Братство делилось на отряды во главе с десятниками, пятидесятниками и сотниками, и насчитывало в 1379 г. примерно 400 человек, хотя с помощью цехов и союзных городов могло выставить в поле 9000-10000 воинов. Но уже в 1381 г. братство было истреблено в битве с войсками графа Фландрского у Эамского аббатства, потеряв 1100 человек из 1200 участвовавших в сражении. После этого поражения оно перестало существовать.

Имелись свои войска и у магнатов, собиравших достаточно небольшие конные отряды, усиливая их с помощью наемников из соседних голландских и германских территорий. Так, епископ Льежский (Адольф де ла Марк, 1313-1344 гг.), собиравший со своих ленов только 500-800 человек, в 1338 г. выставил против герцога Брабантского в общей сложности 1800 всадников, для чего привлек наемников (включая короля Иоанна Богемского!) и союзников. В 1346 г. он же планировал нанять на свою службу 2000-3000 воинов. И герцог Жан III Брабантский в 1339 г., прибегнув к помощи наемников и заключая те же самые контракты, что и англичане (всего около 86 договоров в 1338-1339 гг.), выставил Эдуарду 1280 конников. Хотя при осаде Камбрэ в том же году у него их было уже только 900.

  Подобные сбору по сосенке войска были, конечно, ненадежны, и расходились нередко еще до конца кампании. В 1346 г. епископ Льежа Энгельберт де ла Марк (1345-1363 гг.) в битве при Воттеме располагал 4000-ной конницей, «в основном иностранцы», которая, вероятно, «ускакала, даже не вступив в бой».

  Другие кавалерийские контингенты: 300 латников Жана III (1338 г.); 500 «копий» Жана де Эно, графа де Бомон (дядя королевы Филиппы, супруги Эдуарда) и 100 – Тьерри, сеньора Монжуа и Фокемона, служившие во Франции с Эдуардом в 1340 г.; 300 копий графа Жюлье в том же году. Льежский контингент (500), отправленный против Франции в 1340 г., включал семь баннере, 73 рыцарей и 420 оруженосцев. Граф Фландрский привел Карлу VI под Роозбеке 600 копий – 600 всадников и 1200 прочих воинов. Немного раньше, при Беверхуцфельде (3 мая), граф выставил не менее 800 копий (рыцарей и оруженосцев)

Фокемон и граф Тьерри де Лоо обещали в 1337 г. королю Англии привести каждый по «200 шлемов» - так в Германии иногда назывались «копья». В том же 1337 г. за денежный фьеф Тьерри Фокемон обещал Эдуарду выставить 100 латников с окладом 15 флоринов в месяц. Эдуард, в свою очередь, обязался выкупить Тьерри и его людей из плена, буде те в него попадут, и компенсировать увечья и потерю лошадей. Герцог Гельдернский получил от Эдуарда 8500 флоринов на жалованье 1200 латников, «коих он содержал на нашей службе во Франции» два месяца (1340 г.), не считая обычной выплаты 1000-фунтовой денежной ренты, еще 6666 флоринов.

Тактика

  Тактика нидерландской конницы ничем не отличалась от принятой у их французских соседей, хотя при Биронфосе они спешивались по английскому примеру.

  Что же до коммунальных ополчений, то сражались они фалангой. В ней было два разряда бойцов – одни с длинными пиками, другие с «годендагами» (дубина с острием на конце). О распределении этих разрядов в фаланге есть разные мнения. Одни считают, что в каждой шеренге пикинеры и дубинщики стояли через одного, другие – что первая шеренга состояла из одних пикинеров, вторая из одних дубинщиков и т.д. (как на «сундуке из Куртрэ»; это более вероятно)

Внешне это напоминает античную фалангу, но имелись очень серьезные различия. И пику, и годендаг держали двумя руками; пики даже старались упирать в землю, держа наклонно под углом. Одной рукой удержать напор закованного в латы рыцаря на коне весом 500-600 кг (тоже нередко в броне) было невозможно. Установлено, что такой всадник обладает достаточной энергией, чтобы опрокинуть 10 пехотинцев, стоящих друг за другом. Поэтому фламандская фаланга не имела щитов (хотя известны круглые маленькие щиты-баклеры). Защитное вооружение не могло полностью компенсировать их отсутствие.

  Кроме того, воины в каждой шеренге стояли очень плотно, плечо к плечу. Это было не очень удобно для пехотного боя, но необходимо для отражения тяжелой конницы. Иначе опытный наездник мог бы воспользоваться малейшим разрывом в частоколе пик для прорыва внутрь фаланги. В то же время вторая шеренга стояла с интервалом – для удара годендагом нужен был размах.

Из-за этих особенностей фламандская фаланга обладала еще меньшей тактической гибкостью, чем античная. Нужно было подыскивать особую местность, рискованную для вражеских арбалетчиков (например, чтобы фаланга быстрым броском могла прижать их к естественному препятствию), избегать затяжного наступления (растягивание фаланги резко повышало ее уязвимость) и т.д. Фланги построения, уязвимые перед конницей, обычно старались опереть на  естественные препятствия (канавы при Куртрэ, изгородь слева и ручей справа при Мон-ан-Певеле). При Роозбеке был «ров большой широкий и подновленный» перед строем, и при Куртрэ фаланга стала за канавами (при Мон-ан-Певеле фронт был частично защищен рвом). Старались упрочить и тыл – с помощью телег (на них везли провиант, Фруассар упоминает хлеб и вино). В битве при Мон-ан-Певеле фламандцы защитили тыл повозками в 3 ряда (иногда понимают это так, что повозки тянулись на 3 мили). Между повозками было 5 проходов для вылазок, их оборонял особый отряд. При Отэ тыл льежцев защищали тоже телеги, и с их помощью они сумели продержаться некоторое время, когда в разгар боя по фронту обходной бургундский отряд ударил на них сзади. При Роозбеке первоначальная позиция фламандцев была окружена поясом деревьев и кустарников – ежевики, дрока.

Терпя поражение, фламандцы перестраивались в ощетинившийся пиками круг (Кассель), отбивая конные атаки со всех сторон.

  Вся фламандская тактика была настроена на оборону, выжидая противника на благоприятной позиции – как только они переходили в наступление, открывая фланги и тыл фаланги неприятельской коннице, как тут же терпели сокрушительные поражения. В начале сражения при Мон-ан-Певеле в 1304 г. пассивное ожидание, причем на выгодной позиции, под французским обстрелом, повлекло за собой очень большие потери для фламандцев, но затем решительная и неожиданная атака чуть было не привела к их победе. Может быть, они учли этот опыт, когда атаковали при Касселе, рассчитывая внезапным нападением захватить лагерь противника. Но вероятнее всего, что фламандцев подводила самоуверенность и отсутствие взаимодействия между различными контингентами.

То же самое случилось и при Сен-Омере, и при Роозбеке. Фруассар пишет, как в последнем сражении «они надвигались шагом, все сомкнув ряды, подняв прямо вверх все пики [в оригинале plançons, т.е. годендаги], и древки их казались лесом, столь их было много». Вступая в бой, «эти фламандцы, которые спускались, преисполненные гордыни и большого рвения, надвигались, жестокие и суровые, и толкали, напирая плечом и грудью, словно дикие бешеные кабаны, и были столь перемешаны, что не могли ни ворваться в их ряды, ни разбить их». Недаром перед боем Филипп ван Артевельде велел своим капитанам «остерегаться того, чтобы мы не расстроили свои ряды; пусть каждый несет свою пику [в английском переводе; но в оригинале стоит bâton – палка, т.е. годендаг?] прямо перед собой, и соедините свои руки, чтобы никто не мог пройти мимо вас; и пусть идут добрым шагом и не поворачиваются ни налево, ни направо, и стреляют из наших бомбард и наших пушек и стреляют из наших арбалетов, и таким образом мы вселим страх в наших врагов». Перед битвой бывшие при войске монахи и священники служили мессы и произносили проповеди, воины причащались и молились.

  Отметим, что фламандские армии с середины XIV в. отличались массированным применением полевой артиллерии и ручного огнестрельного оружия. Впервые – в 1339-1340 гг., когда Брюгге использовал рибодекины – 3 или 4 пушечных ствола, установленных на одной высокой двух- или четырехколесной повозке, обитой железом, спереди снабженной железными пиками. (Но возможно, что уже в Шотландскую кампанию 1327 г. Жан де Эно привез небольшие орудия, «crakys of war», потрясшие шотландцев своим грохотом.) В битве между Брюгге и Гентом (3 мая 1382 г.), выставив их перед своим строем, «гентцы разрядили сразу 300 пушек одним залпом». При Роозбеке атакующие фламандцы, приближаясь, «начали стрелять и палить из бомбард и больших пушек». Впрочем, тогда на французской стороне жертвами артиллерии стали лишь сир де Ворен, Мореле де Аллюин и Жак д’Эрк.

Редко артиллерия приносила победу в полевом сражении. В 1408 г. льежцы «сделали много пушек против своих врагов, которые им очень досаждали» (Монстреле), но из-за слишком медленной стрельбы сдержать их огнем продвижение противника не удалось. При Рюпельмонде (1452 г.), по словам Монстреле, гентцы со своими кулевринами «не могли выстоять под стрелами пикардцев и, развернувшись, бежали».

  Фалангу поддерживали арбалетчики и лучники, стоявшие на флангах и/или ведущие перестрелку со стрелками противника впереди строя, отходя назад к главным силам при атаке неприятеля. При Отэ льежцы стали в «каре, впереди которого был отряд, выстроившийся в форме треугольника» (клин?), в тыл отослали коней и повозки, на флангах расположили стрелков.

Впрочем, даже с поддержкой артиллерии и стрелков, пикинеры фламандцев были беспомощны против противника, располагавшего большим количеством лучников и пушек, как это доказали французы при Мон-ан-Певеле и бургундцы Филиппа Доброго в войнах с Гентом (1452-1453 гг.). В 1383 г. в битве при Дюнкерке англичане епископа Норвичского и Хью Кэлвли разгромили фламандскую баталию, причем отличились лучники, «ранившие или сбившие многих», после чего латники с копьями прорвали их ряды. Англичане лишились не менее 300, но фламандцы, согласно Фруассару, оставили на поле боя 9000 тел.

Однако, против конницы, не имеющей пехотной поддержки и все же решившейся на атаку фаланги, их пики, безусловно, были весьма эффективным оружием – однако, пример Куртрэ остается единственным.

  Вооружение

В отношении вооружения нидерландские рыцари отличались от своих английских и французских союзников лишь пришедшей из Германии модой на пластинчатые доспехи различных типов, носившиеся без сюрко.

Что до экипировки фаланги, уже в 1304 г. упоминаются для пехотинцев кольчужный хаубергон (короткая кольчужная рубаха) с капюшоном (10-15 ливров), шлем, железные пластины для корпуса и рукавов (вероятно, пластинчатый панцирь) за 1 ливр, перчатки с металлическими пластинами, кольчужные штаны-шоссы, небольшой щит-баклер (1 ливр) и пика или другое древковое оружие. Этот набор можно считать средним; были и хуже вооруженные, но были и с кольчугами за 20 ливров, а богатые бюргеры из Ипра имели на себе снаряжение в 100 ливров.

В 1311 г. льежский клерк Жан Фабри имел хаубергон и шлем-бацинет с кольчужным авентэйлом (бармицей). На «сундуке из Куртрэ» - кольчужные капюшоны с начерепниками, щиты-баклеры с умбонами, арбалеты, пики, мечи, фальшьоны, годендаги, стеганые гамбезоны, иногда поверх них кольчуги, бронированные перчатки. У Ги Намюрского на щите лев и поверх него зубчатая полоса, Гийом де Жюлье (Юлихский) – лев с серебряной лилией на плече.

  Фруассар упоминает кольчуги у фламандцев при Коммине. При Роозбеке, по его словам, армия ван Артевельде была вооружена «по большей части кольчугами, huvettes [кожаные или матерчатые шлемы на железном или проволочном каркасе] и шапель-де-фер, акетонами [стеганками] и перчатками из китового уса [т.е. обшитые пластинами из него], и несли каждый древко с железным острием и кольцом». Кроме того, у каждого за поясом «большой нож» на боку, также павезы, пики, «палки» и кувалды. В 1383 г. 12000 нидерландской пехоты были снаряжены «пиками, кольчугами, акетонами, стальными шапками и шлемами». На одном изображении конца XIV в. древка пик раскрашены в красный или черный цвет, сами копейщики в шапель-де-фер или шлемах типа бацинет с вытянутым вперед забралом, иногда прозываемые «собачий череп», в акетонах (на рукавах модная кайма с вырезами), чешуйчатых перчатках, с мечами, с броней ног и рук.

Поздняя пехота фламандцев бургундской службы (хроника Ворена под 1470 г.) носила каждый «салад, жак [стеганую куртку], мечи, пики или длинные копья с тонким древком, с длинным и острым наконечником, наточенный с трех сторон [т.е. треугольного сечения]. То были пехотинцы и называли их пикинеры, поелику они знали (о том, как) пользоваться пиками более чем кто-либо другой». На миниатюре около 1460 г. представлены нидерландские копейщики в шлемах-армэ или саладах, латных оплечьях, стеганках, с броней на конечностях. 

  Годендаг, или точнее plançon à picot, «палка с острием», имел древко длиной около 167,5 м, расширявшееся у верха, где оковывалось железом и насаживалось железное острие. Таким оружием можно было не только бить, но и колоть как коротким, очень тяжелым копьем. Plançon à broche, «палка с шилом», - то же самое, но острие более тонкое и длиннее. Наконец, «шанделье» (chandelier, буквально «подсвечник»), имел более основательную оправу верхней части древка, больше смахивающую на дубину. Годендаг был запрещен несколькими статутами конца XIV-начала XV вв. и после XIV столетия вышел из употребления. Впрочем, подобное оружие (кстати, очень дешевое – в 1304 г. 10 годендагов стоили столько же, сколько один щит, сам по себе недорогой предмет, в Генте) было распространено не только во Фландрии, но и во Франции, а может и в Англии. Две фигуры на надгробии Гастингса (1347 г.) несут «большую палку», годендаг.

  Фламандцы применяли также большие топоры с узким лезвием на длинной ручке и тесаки-фальшьоны, большие мечи восточного типа со скошенным концом.  

Ливреи

  Ливреи городских ополчений известны с начала XIV века. Уже на Leugemeete, утраченной ныне фреске XIV века, представлены ополченцы цеха ткачей Гента, лучники и копейщики, за ними арбалетчики, потом копейщики и воины с годендагами (точнее, «палка с острием»). Первые два отряда одеты в ливреи одного цвета, последний контингент – в одежде из двух цветных половинок (см. ниже). На щитах по два щитка (с гербом цеха?) и под ними прямые кресты. На одной из сцен изображений «сундука из Куртрэ» (или «Оксфордский сундук» - эпизоды битвы при Куртрэ 1302 г.) показаны ополченцы Ипра в коттах с двойным (Лотарингским) крестом на груди и полах одежды (герб города Ипра). И письменные источники подтверждают ношение войсками нидерландских городов и цехов ливрей или эмблем. Фруассар говорит о фламандском ополчении из Брюгге: «И горожане, и жители округи имели одинаковые костюмы, чтобы узнавать друг друга» (т.е. в ливреи облачались и ополченцы деревень). Известно, что в 1303 г. ополченцы Ипра (в битве при Арке) были одеты в красное. Льежцы в 1467 г. упомянуты в красных ливреях. Нидерландские отряды на бургундской службе носили ливрею герцога.

  Каждый цех имел свое знамя, и его подразделения – значки размером поменьше. На их разноцветных полотнищах вышивались золотом или серебром всевозможные эмблемы, обычно визуально напоминающие о технической специализации цеха. Герб Фландрии – черный лев с красными языком и когтями на золотом поле.

  Подробный список ливрейных котт армии Филиппа ван Артевельде при Роозбеке дает Фруассар. К сожалению, хронист не указал, какой отряд какое одеяние носил, но если он перечисляет ливреи в той же последовательности, как немного выше приводит список контингентов фламандской армии, то можно разработать следующую таблицу:

Литература:

Chroniques de sire Jean Froissart. T.1-2. J.A.C.Buchon (ed.). Paris,1835.

Contamine Ph. La guerre au Moyen Age. Paris, 1999.

Heath I. Armies of the Middle Ages. Vol.I. Worthing,1982.

Nicolle D. French Medieval Armies 1000-1300. Osprey,1991.

Verbruggen J.F. The Art of Warfare in Western Europe during the Middle Ages. Amsterdam-N.Y.-Oxford,1979.

Мелик-Гайказова Н.Н. Французские хронисты XIV в. как историки своего времени. М.,1970.

Пиренн А. Средневековые города Бельгии. СПб.,2001.

©